ПОЛИТИЧЕСКОЕ И ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ БРИТАНИИ В XVIII ВЕКЕ
Победа, одержанная буржуазно-дворянским блоком в ходе революции и закрепленная компромиссом 1688 г., поставила Англию в чрезвычайно выгодное положение по сравнению с другими странами Европы и всего мира. Впоследствии все страны Европы — одни раньше, другие позже — вступили в полосу капиталистического развития и связанного с ним прогресса производительных сил, культуры и государственных форм. Но Англия была первой, и это давало английской буржуазии огромные преимущества, которыми она пользовалась вплоть до конца XIX в., когда торгово-промышленное первенство страны было утрачено.
В конце XVII — первой половине XVIII в. в Англии начали складываться формы и принципы государственного управления, характерные для буржуазных демократий. Однако процесс формирования парламентской системы проходил уже не в ходе революции, а в специфической обстановке, сложившейся после компромисса 1688 г. Государственная деятельность оставалась привилегией земельного дворянства, и на поверхности политической жизни фигурировало несколько десятков знатных родов. «Аристократическая олигархия, — по выражению Ф. Энгельса, — слишком хорошо понимала, что ее собственное экономическое процветание неразрывно связано с процветанием промышленного и торгового среднего класса». Именно экономические интересы буржуазии «определяли собою общую национальную политику».
Новой вехой в становлении парламентской системы стал принятый в 1701 г. парламентом «Акт о престолонаследии и статут об устройстве королевства»: «Законы Англии являются прирожденными правами ее народа, и все короли и королевы, которые вступают на престол английского королевства, обязаны производить управление английским народом в соответствии с указанными выше законами, и все их подчиненные и министры должны нести службу, соблюдая те же законы». Королевская власть объявлялась, таким образом, ограниченной законами, которые вправе издавать только парламент. В «Акте о престолонаследии» определялась дальнейшая судьба английской короны после смерти Вильгельма III. Она должна была перейти к дочери Якова II — Анне, а после ее смерти — к курфюрсту (князю) небольшого германского государства — Ганновера. Формальные основания для этого давал брак курфюрста и внучки Якова I Стюарта.
Правительство приобретало все большую независимость от короля. Королева Анна (1702-1714) и первые короли ганноверской династии Георг I (1714-1727) и Георг II (1727-1760) еще председательствовали на заседаниях правительства, но министры все чаще собирались втайне от короля и именно на этих заседаниях принимали решения, которые потом лишь формально рассматривались в присутствии монарха. При Георге II даже это формальное участие короля в работе правительства постепенно прекратилось. Этому в известной мере способствовали и личные качества названных королей. Анна, по выражению английского либерального историка XIX в. Маколея, «при хорошем расположении духа была кротко глупа, а при дурном — сердито глупа». Первые Георги были ограниченными людьми, больше заботившимися о делах своего маленького Ганновера, чем о позициях королевской власти в Англии.
Таким образом, к середине XVIII в. в Англии установилась система управления, как нельзя более соответствовавшая интересам господствующих классов. Ограничение королевской власти, зависимость правительства от парламента, правовые гарантии, записанные в Habeas Corpus Act и ряде законов, принятых в начале XVIII в., независимость судей от короля и правительства — все эти черты английской конституции стали предметом гордости английских государствоведов и зависти идеологов поднимающейся буржуазии других стран.
Теоретически власть принадлежала народу, но на практике от избрания «народных представителей» были отстранены не только массы рабочих, ремесленников, крестьян, но и значительная часть буржуазии и даже землевладельцев. В 1717 г. был резко повышен ценз для избирателей: отныне право участвовать в выборах предоставлялось лишь лицам, получавшим не менее 600 ф. ст. годового дохода с недвижимости, либо 200 ф. ст.- от торговых и финансовых операций. Таких лиц оказалось всего около 250 тыс. из почти 5-миллионного населения страны.
Формально высшим органом государственной власти был парламент, но реальная власть в стране принадлежала политическим дельцам, стоящим во главе обеих партий. Наибольшим влиянием пользовалась партия вигов, которая находилась у власти почти непрерывно с конца XVII в. до 1770 г. В то время как торийские верхи представляли главным образом интересы крупных землевладельцев и опирались на провинциальных сквайров, лидеры вигов были, по выражению Маркса, «аристократическими представителями буржуазии, промышленного и торгового среднего класса».
На смену острой политической борьбе времен революции и даже послереволюционных лет, когда действительно сталкивались противоборствующие социальные силы, пришло мелкое политиканство алчных клик, жаждущих власти и богатства. Именно в этот период сложились такие черты буржуазного парламентаризма, как оторванность от народа, неизбежная коррупция, беспринципность. Политическая мораль буржуазии формировалась в обстановке бешеной погони за наживой, колониального грабежа, финансовых авантюр. В этих условиях и политическая деятельность рассматривалась как один из «законных» источников обогащения. Покупалось и продавалось все — голоса избирателей и членов парламента, государственные посты и благоволение министров, доступ ко двору и политические убеждения.
Едва ли не самой колоритной фигурой той эпохи был видный вигский лидер Роберт Уолпол, бессменно стоявший во главе правительства с 1721 до 1742 г. Возглавляя одну из вигских группировок, наиболее тесно связанную с буржуазными кругами, он впитал в себя все пороки своего века и своего класса.
Выходец из типичной помещичьей семьи, потомок мировых судей, полковников милиции и членов парламента, Роберт Уолпол, вероятно, умер бы «деревенским джентльменом», если бы с первых шагов своей политической карьеры не пошел на союз с воротилами Сити. Прорвавшись к власти, он стал одним из самых богатых людей Англии, получая колоссальные взятки от поставщиков, искателей карьеры, колониальных дельцов. Он жил как крупнейший магнат, соря деньгами, устраивая роскошные балы, скупая произведения искусства. Мораль века была такова, что Уолпол почти не скрывал источников своего богатства. Во время премьеры пьесы Джона Гэя «Опера нищих», когда скупщик краденого пел: «И министр великий считает честным себя, как и я», сам «великий министр» невозмутимо сидел в ложе. А когда со сцены прозвучали слова:
Коль бичуешь порок,
Будь умен себе впрок,
Не задень при дворе никого, —
Взятки станешь бранить,
Каждый станет вопить,
Что ты метишь, наверно, в него
Уолпол громко потребовал повторения этой песенки. Зал поддержал его взрывами аплодисментов, и трудно сказать, чего в них было больше — благодарности к актерам или восхищения наглостью и успехом Уолпола, которым втайне завидовали многие из зрителей.
Знаменитый романист Даниэль Дефо писал: «Я видел изнанку всех партий, всех их претензий и изнанку их искренности, и… я говорю о них: все это — простое притворство, видимость и отвратительное лицемерие каждой партии, во все времена, при всяком правительстве… Их интересы господствуют над их принципами».
Вся Англия знала, что парламентские выборы не имеют ничего общего с действительным волеизъявлением не только народа, но и четверти миллиона избирателей. В сельских избирательных округах вопрос об избрании того или иного кандидата решался обычно крупным лендлордом, от которого зависели и которому не решались противоречить соседи — средние фригольдеры и сквайры. Почти половина «депутатов» вообще не избиралась, а проходила в парламент от так называемых гнилых местечек — маленьких населенных пунктов, находившихся в собственности лорда. Здесь лорд бесцеремонно назначал члена парламента, обычно продавая этот пост за 1,5-2 тыс. ф. ст. Но если кандидату приходилось все же бороться за место с конкурентом, он обращался к прямому подкупу избирателей — благо, их было немного. Избиратели настолько привыкли получать взятки, что считали их вполне законными источниками дохода. Остроумная сатирическая комедия Генри Филдинга, одного из крупнейших английских писателей XVIII в., «Дон Кихот в Англии» на том и построена, что избиратели некоего города пришли в ужас от того, что на предстоящих выборах ожидается лишь один кандидат: ведь, не имея конкурентов, он не станет давать взятки.
Роберт Уолпол недаром говорил о парламентариях: «У каждого из этих людей есть своя цена». Точно так же, как член парламента покупал свой мандат у лорда, контролирующего «гнилое местечко», или у избирателей, правительство покупало самих членов парламента.
Итак, объективно прогрессивный процесс формирования парламентской системы проходил в уродливых формах, сопровождался чудовищным казнокрадством, взяточничеством, стяжательством правящей олигархии. Именно против этих пороков, извращавших самую сущность парламентаризма, была направлена гневная критика и меткая сатира передовых людей Англии, прежде всего — блестящей плеяды деятелей английского Просвещения.
Большое значение имела установившаяся в 40-х годах XVIII века система ответственного перед парламентом правительства. В связи с этим оно могло находиться у власти только в том случае, если опиралось на парламентское большинство. Обычно кабинет министров в Британии составлялся из членов палаты лордов, но по мере повышения роли палаты общин установилась система партийного министерства. Главой правительства стал назначаться лидер победившей на выборах партии, из ее среды назначались и министры.
Партия, оказавшаяся в меньшинстве, составляла в парламенте «оппозицию ее величества».
Избирательная система обеспечивала господство аристократии и в парламенте. К концу XVIII века из 8-миллионного населения Британии правом выбирать в парламент пользовалось не более 160 тысяч человек. Даже промышленная буржуазия почти не была представлена в парламенте XVIII века.
Экономически буржуазия усиливалась, но устаревшая избирательная система закрывала даже для широких кругов буржуазии возможность посылать своих депутатов в палату общин. Верхняя палата — палата лордов — была собранием лиц, получавших звание лорда по наследству или по назначению короля, и естественно, что она состояла из верхушки землевладельческой аристократии и англиканского духовенства.
Палата общин — нижняя палата — выбиралась имущими гражданами, но избирательные округа, существовавшие в неизменном виде с XVII века, не учитывали изменений в составе населения, а также в экономическом значении тех или иных районов страны.
Такие крупные города, как Манчестер, Бирмингем, Ливерпуль и другие, не пользовались правом посылки депутатов в парламент, но зато таким правом пользовались так называемые «гнилые местечки», в которых проживало ничтожное количество населения. Такие местечки насчитывали иногда 50—100 избирателей.
Бывало и так, что «выборы» происходили на месте, которое уже не было даже населенным пунктом. Тогда депутаты фактически назначались местным лордом, на землях которого были расположены «гнилые местечки». В конце XVIII века 245 депутатов нижней палаты назначались 128 лордами.
Правительство приобретало все большую независимость от короля. Королева Анна (1702—1714) и первые короли ганноверской династии Георг I (1714—1727) и Георг II (1727—1760) еще председательствовали на заседаниях правительства, но министры все чаще собирались втайне от короля, и именно на этих заседаниях принимали решения, которые потом лишь формально рассматривались в присутствии короля.
При Георге II даже это формальное участие короля в работе правительства постепенно прекратилось. Этому в известной мере способствовали и личные качества названных монархов. Анна считалась ограниченным человеком. Первые Георги были своеобразными людьми, больше заботившимися о делах своего маленького Ганновера, чем о позициях королевской власти в Британии.
Таким образом, к середине XVIII века в Британии установилась система политического управления, как нельзя более соответствовавшая интересам господствующих классов. Ограничение королевской власти, зависимость правительства от парламента, правовые гарантии, независимость судей от короля и правительства — все эти черты британской конституции стали предметом гордости англичан.
Первая половина XVIII века — это время политического преобладания вигов. При первых представителях ганноверской династии, в течение 46 лет у власти непрерывно стояли виги. Такое продолжительное их пребывание у власти объяснялось тем, что не только крупные купцы, но и часть средних землевладельцев, и определенные круги финансовой аристократии поддерживали вигов. Тори же на некоторое время ушли со сцены, отчасти из-за попыток восстановить на престоле династию Стюартов.
Эти попытки грозили возобновлением внутренних усобиц в Британии и поэтому не были популярны даже среди части землевладельческой аристократии, а также среди финансистов.
В 1714 году, после смерти королевы Анны, тори предприняли попытку восстановить на престоле Якова III Стюарта и потерпели поражение. Виги практиковали прямой подкуп избирателей и, таким образом, добивались избрания угодных им кандидатов. В самом парламенте также царило взяточничество. «У каждого из этих людей есть своя цена», —говорил, указывая на членов парламента, Роберт Уолполь, двадцать один год управлявший страной в качестве премьер-министра.
В распоряжении правительства имелся специальный секретный государственный фонд, который расходовался на подкуп избирателей и членов парламента. Такая система коррупции помогала вигам удерживать власть в своих руках.
Первая половина XVIII века была временем расцвета английского Просвещения, которое развивалось в течение всего XVIII столетия. В его основе лежали реальные потребности в знаниях, необходимых для нужд материального производства, торговли, мореплавания.
В Британии с конца XVII века преуспевали науки : математика, физика, механика, астрономия. Великие естествоиспытатели Исаак Ньютон, Роберт Хук, Роберт Бойл прославили британскую академию наук — «Королевское общество». Оно было основано в 1662 году при активном участии Уильяма Петти, одного из родоначальников классической политэкономии.
Определяющей особенностью британского Просвещения — широкого идейно-культурного течения — явилось его оформление уже после буржуазной революции. На долю просветителей в Британии выпало обоснование социально-политического компромисса 1688 года. Эта особенность определила и другую черту Просвещения — его умеренность.
Британские просветители не выступали решительными идейными борцами в критике религии, Церкви, сохранившихся феодальных институтов. Они не были слишком смелы и в своих общественных идеалах. Их мировоззрение часто отличалось двойственностью, половинчатостью.
В отличие от французских просветителей, просветители Британии не добивались коренных преобразований общественного строя, поскольку революция была уже позади. Тем не менее, они были вполне решительны и достаточно последовательны. Просвещение в Британии развивалось в условиях быстрого роста экономического могущества страны, ее небывалого до того подъема. Отсюда еще одна ярко выраженная черта, присущая британскому Просвещению, — его социальный оптимизм. Он находил свое выражение в восхвалении всеобщей гармонии, характерной, якобы, для современного им общества.
Очевидные пороки нового порядка — стяжательство, эгоизм — нередко критиковались просветителями, но относились ими к отжившему прошлому, к феодальному строю, «противоестественному», с точки зрения просветителей, опорочившему природу людей.
Наконец, для британского Просвещения была типичной разработка более всего этических и экономических учений, привлекавших мыслителей их практической значимостью. Этика, как считали они, призвана воздействовать на жизнь, политическая экономия — на благосостояние нации.
«Безумие короля Георга» (англ. The Madness of King George) — драма режиссёра Николаса Хайтнера, снятая по пьесе Алана Беннетта «Безумие Георга III».
1788 год. Британская империя переживает не самые лучшие времена своей истории. Всего пять лет прошло с тех пор, как империя потеряла американские колонии. И вот, вдобавок ко всему, на головы британских парламентариев сваливается ещё одно несчастье. Король Великобритании Георг III (Найджел Хоторн), после неудачного покушения на него полусумасшедшей лондонской прачки Маргарет Николсон, вдруг сам начинает удивлять всех своим эксцентричным поведением и явным помутнением рассудка.
Безумие короля загадочно и порождает недовольство в правительственных и придворных кругах. Начинаются попытки устранить короля от власти посредством интриг, направляемых наследником престола Георгом (Руперт Эверетт) и видным парламентарием-оппозиционером Чарльзом Фоксом (Джим Картер), который явно метит занять кресло премьер-министра.
Единственными, кто в это тяжёлое время твёрдо встаёт на сторону короля, становятся его супруга королева Шарлотта (Хелен Миррен) и действующий премьер-министр Уильям Питт Младший (Джулиан Уэдхем .
Упорное и иногда даже жестокое лечение, по-видимому, даёт свои плоды. Через несколько месяцев к королю возвращается здравый рассудок. Наследник Георг, попытавшийся установить над отцом-королём опеку и стать принцем-регентом, не успевает провести билль-закон об этом через парламент. Скандальный «кризис регентства» завершается.
В ролях: Найджел Хоторн (король Георг III), Хелен Миррен (королева Шарлотта)
Вебинар 1 февраля 2024 г. в 20:00 (время московское) ведущая Ирина Дедюхова.
Зарегистрируйтесь для участия в вебинаре, заполнив следующую форму и оплатив участие. Обязательны для заполнения только поля Имя и E-mail.
Емейл в форме оплаты в форме регистрации должны совпадать. После оплаты и проверки администратором на этот емейл вам будет выслана ссылка для участия в вебинаре.
Оплатить Яндекс.Деньгами или банковской картой можно в форме ниже:
