Иммануил Кант в 1795 году опубликовал трактат «К вечному миру». Этот трактат является своеобразным завещанием, которое написал кёнигсбергский философ с целью пересмотра разных идей относительно возможностей установления мира между государствами. В этой работе он показал перспективу перехода монархических режимов к республиканской форме правления.

Одновременно с этим Кант подвел итог двум десятилетиям собственных размышлений об истории и политических воззрений, которые содержатся в его первой версии «Критики чистого разума». Эти размышления проходят как отдельная тема чуть ли не в каждом его последующем произведении, которые он писал, когда европейские интеллектуалы обсуждали условия возможности прекращения войн и установления международного порядка, который вёл бы к длительному, а в идеале к вечному миру между народами разных республик. Поэтому он считал, что идею миролюбия, конкурентности и жизнеспособности республик необходимо пересмотреть, ибо он убедился, что вечный мир возможен только между республиками любого социально-экономического типа, но только не при монархии и не при деспотии или тирании.

И хотя он ведёт речь о необходимости установления мира не только между христианскими и мусульманскими республиками народов мира, но и между всеми народами, однако глобальность мира у него осталась лишь обоснована тем, что все они должны иметь необходимые природные условия для выживания и развития, иметь реальные возможности и убедительные доводы ко всем народам в ненарушении мира. Однако пространственные условия мира (общность населения и глобальность перспектив) и временные (вечность мира и открытость перспективам будущего) исключительно важны для Канта как доказательство реалистичности переустройства человечества для мирного сосуществования.

И хотя он был убеждён в том, что республики, как политически организованные народы своим большинством устанавливают законы своих социально-экономических взаимоотношений с порядками основанными на праве и разделении властей, они должны быть миролюбивыми и более устойчивыми, чем монархии и деспотии  Он также был убеждён, что ни одно хорошо сформировавшееся и самостоятельное государство в виде национальной республики (большой или малой – это не имеет значения) или часть его со своим народом в результате какого-либо переустройства мира, ни по наследству, ни в результате обмена, купли или дарения, не должны принадлежать другим государствам.

В этой работе Кант продолжает дело тех своих предшественников-просветителей, которые пытаются установить некоторые границы для поведения государств и правительств во время ведения войны. Эти выражения, в виде запретов и объяснения к этим запретам, постулируют возможность союза (международного порядка на условиях договора между государствами) и они могут быть только между республиками, когда начало войны могут огласить только те, кто может взять на себя все последствия войны, то есть граждане, которые радикально отличают ситуацию с принятием решений во время монархичекого правления. Здесь он опирается на понимание государства как совокупности политических и правовых институтов со всеми  базовыми интересами всего народа республики.

А требование отмены армии-агрессора и создание института оборонительной армии, необходимость разрушить регулярную армию для нападения – это хорошо им продуманное и аргументированное предписание уничтожить один из первых милитаристских институтов европейских государств.

Реформы западноевропейских армий в XVII–XVIII веков являются образцами применения милитаристской рациональности, где дегуманизирующая идея дисциплины превращала человека в механизм достижения чьей-то цели, а жёсткая иерархия и принцип беспрекословного подчинения приказу поддерживался жестокостью наказаний. Армия, как институт агрессии и милитаризма, быстро стала мощным агентом социального и экономического развития европейских стран и справедливо рассматривалась Кантом как движущая сила воспроизводства войны.

Защитную функцию государства Кант предлагает передать «ополчениям», вооруженным гражданам, которые не имели бы интереса к нападениям, но были бы непобедимыми в обороне. Фактически речь идёт о попытке противопоставить социально-экономическую рациональность логике войны. Но и творческий потенциал мышления в терминах финансов при разговоре о преодолении насилия требует предварительного условия. Так Кант вывел определение, «что какие-либо внутренние государственные долги не должны влиять на внешнюю политику».

Признавая за экономикой силу, способную привести к развитию мира, Кант имеет опыт патологического применения экономического аргумента для продолжения войны, в частности Британской империей и Священной Римской империей германской нации. Он считал, что внешние долги должны быть лишены статуса причины для объявления войны, ибо это приведёт к невосполнимым потерям как воюющих государств, так и их союзников.

Он был убеждён, что ни одно государство не должно насильственно вмешиваться в политическое устройство и управление другого государства. Это подчеркивает важность суверенитета народа. Основополагающей идеей здесь является уважение морально-правовой автономии обществ. Несколько примеров из современной Канту политической ситуации, которые он приводит в объяснительной части, показывают, что нарушение принципа суверенитета разрушает возможность перехода от международных отношений к универсальной правовой системе «союза народов». Неуважение к суверенитету – это источник военного вмешательства и принцип введения военного положения.  «Ни одно государство во время войны с другим не должно прибегать к таким враждебным действиям, которые сделали бы невозможным взаимное доверие в будущее мирное время, как, например, засылка тайных убийц,  нарушение условий капитуляции, подстрекательство к измене в государстве неприятеля и т.д.»

Однако запрет на диверсии часто рассматривался в комментирующей этот трактат литературе как признак утопичности кантовского трактата. Однако, принимая во внимание пояснения к данному положению, следует помнить, что задача Канта – создание нового права в дополнение к национальному и международному праву. Фактически такое предписание требует уважения к правилам как к таковым, в том числе и к правилам ведения войны.

Принимая во внимание реальное состояние ресурсов для восстановления мира между воюющими народами, уважение к правилам может оказаться той «соломинкой», которая позволит удержать надежду народов на мирное сосуществование в будущем.

В его трудах такие предписания подразделяются как для «строгого соблюдения», так и на правила, которые расширяют полномочия миротворцев и направляют ситуацию к будущему миру. Вместе они создают своеобразную ситуацию «еще-не-мира», которая может стать надежной основой для реализации главных положений о вечном мире. Отсутствие войны ещё не является миром, тем более – вечным миром. Только через «законное право на мир» человечество может прийти к постоянному миру.

Вторая часть его трактата содержит основные определяющие положения договора о вечном мире.

Статья 1: «Гражданское устройство каждого государства должно быть республиканским».
Статья 2: «Международное право должно быть основано на федерализме свободных государств».
Статья 3: «Всемирно-гражданское право должно быть ограничено условиями всеобщего радушия».

Именно в этой части Кант обосновывает свою теорию публичного права на мирное сосуществование народов. Тут же философ объясняет и моральную часть, которая может обеспечивать возможность вечного мира. В частности, философ предлагает создать тройственную систему права – национальную, межгосударственную и всемирно-гражданскую. Первая обеспечивала бы мирные социально-экономические взаимоотношения граждан в республиках. Вторая – мирные -отношения между государствами как членами мирового сообщества. Третья – отношения в федерации государств мира на основании совпадения моральных и правовых принципов разных народов, но не политических интересов республик.

В силу этого во второй части трактата Кант высказывает несколько базовых предположений по поводу мира, войны, общества и «природы человека» и важно указать на то, что в аргументах в пользу своих предложений Кант подводит итог и своим философским исследованиям человеческой истории, которые детализированы в «Идее всеобщей истории во всемирно-гражданском плане» (1784 г.).

Эти два фактора – ориентация на практиков госуправления и жёсткие рамки характера текста – принуждали Канта ограничивать себя в чрезмерной строгости и прямолинейности при разработке своей системы. В прояснении окончательных положений он постоянно оговаривается, что хотел бы надеяться на большее, чем, к примеру, мировой союз народов, или ожидал бы более радикальной реализации разумных оснований в жизни человечества. Однако он как бы сдает назад, утверждая, что философы не мечтатели, а их советы политикам значительны, важны, да к тому же не составляют угрозы господствующему положению политиков.

Наконец в третью часть трактата философ включает два дополнения: «О гарантии вечного мира» и «Тайная статья договора о вечном мире». Оба эти текста должны были усилить аргументы второй части договора в понимании прагматиков. С одной стороны, они показывали связность философской позиции Канта, а с другой стороны, проясняли отношения между политиками и философами.

Так, в дополнении к договору о гарантии вечного мира Иммануил Кант полнее раскрывает свои взгляды на теоретические аспекты вечного мира. Речь идет о связи между моральными основаниями права и целесообразности развития природы. Мир между всеми людьми — конечная цель социального развития человека и человеческого общества. В прояснении этой позиции философ возвращается к своим предыдущим философско-политическим произведениям 1780-х и начала 1790-х годов.

Во вступительной части к основным положениям своего трактата Кант утверждает, что состояние мира между людьми, живущими по соседству, не есть естественное состояние; последнее, наоборот, есть состояние войны, т.е. если и не беспрерывные враждебные действия, то постоянная их угроза. Следовательно, состояние мира должно быть установлено и реализовано на принципах мудрых законов определяющих для всех свои права и обязанности,  высокую нравственность и справедливость для социального благополучия всех! Но не у всех народов плодородные земли и достаточное количество необходимых природных ресурсов для социального благополучия. А поскольку наша планета является домом для всего человечества, то природные ресурсы должны служить всем землянам для их благополучия.

Поскольку такое утверждение Канта звучит почти утопично, философу приходится ограничивать себя в распространении на эту тему, ибо многие могут воспринять это как глупую фантазию. В этой связи одним из аргументов в риторике трактата является ирония по отношению к энтузиазму населения Земли на право владеть этими ресурсами. Однако практическая применимость таких предложений при определённых условиях вполне допустима.  То есть при создании таких государственных институтов, которые продвигали бы мир и уменьшали интересы тех народов, которые заинтересованы в войне.

Иммануил Кант сознательно воздерживается от участия в политической борьбе того времени, разделяя мнение, что непосредственное участие в политике уменьшает шансы на реализацию проекта глобального мира. Однако, в отличие от них, Кант верил в возможности использовать политические и государственные институтов для установления вечного мира при определённых условиях договорённости между народами.

Наконец, конституционный республиканизм Канта предлагает общую идеологическую основу для социально справедливых государств. Принимая во внимание целесообразность природы человеческого разума, выраженную в движении по направлению к «царству моральных ценностей», философ ведет речь о том, чтобы уменьшить сопротивление росту значимости идеи свободы со стороны архаичных или инструментально-рациональных институтов существующих государств.

Республиканизм Канта проявляется и в таких положениях:  Республика – это государство, институционный принцип которого состоит в разделении ветвей власти (прежде всего законодательной, исполнительной и судебно-правовой) для гарантирования законодательно оформленных прав и  свобод граждан.

Такое устройство общества, основанное, во-первых, на принципах оформленных законом прав и свобод всех членов общества, во-вторых, на основе зависимости всех (как подданных) от единого общего для всех справедливого законодательства и, в-третьих, на законе равенства всех (как граждан государства) перед законом,  есть устройство республиканское.

Тут Кант следует за Руссо, выдвигая общество людей на первое место в определении республиканского устройства. Но акцент в идее республики Кант делает на институциональной обустроенности порядка: общественный договор граждан может функционировать только при условии разделения властей по законодательным (народ) и исполнительным (государство) признакам.

Таким образом, за прикладной риторикой Канта в трактате скрыта критическая метафизика права и политики. Но это сокрытие свидетельствует и о том, что его учение о республике в рамках трактата «К вечному миру» носит характер компромисса.

Кант считает, что республика – это особый вид общества, где все граждане реализуют свою разумную человеческую природу в активном участии в законодательных процессах для улучшения жизни всех членов общества по труду на благо этого общества. Эта активность делает возможным верховенство законных прав каждого, где моральные аспекты и политика совпадают. Республика оказывается пространством возможностей для созидательной жизни и творчества человека в неразрывности с природой.

Республика – агломерат мирного сотрудничества. Если республика не впадает в патологическое состояние, когда законодательство защищает интересы только большинства или одной группы и достаточно плодородной земли,  то мирное политическое целое граждан не заинтересовано в нападении на соседей. В мире таких республик война возможна только как оборонительная. И тогда мир – основа  сосуществования разнообразных человеческих коллективов.

Республика – это регулятивная цель, стремление к которой создает политические предпосылки для благополучной реализации и человека, и прогрессивного развития человечества в целом. Публичность и открытость являются основными принципами восстановления баланса сил и интересов внутри сообщества, несмотря на конфликтогенную «противообщественную общность» людей. Публичность и открытость республики делают ее местом действия автономного и аутентичного субъекта, где живут одновременно разные по своему миропониманию люди.

Регулятивность республиканского идеала позволяет избежать и утопизма, и эскапизма, которые демонстрировали просветители из числа предшественников Канта. Все три позиции проектов «вечного мира» подрывали своим негативным влиянием разные политические элиты. Однако это влияние исключительно важно для Канта. Его трактат должен был показать политикам и чиновникам, несмотря на их цинизм и групповой эгоизм, что вечный мир не пустословие.

В этом деле Кант прибегает к разным способам: говорит о возможности секретного диалога политиков и интеллектуалов (вопреки собственному требованию публичности для всех статей), намекает на сравнение некоторых политиков с дьяволом, то есть тех политиков, которые руководствуются только собственными и мелкогрупповыми интересами, а также противоречия с теми, кто ограничивает своё мышление чувствами и не стремится рассуждать здраво. Кроме того, Отфрид Хеффе говорит об убедительности картины вечного мира у Канта в силу описания всех возможных мирных соглашений: мир между отдельными людьми, мир между конфессиями, мир с природой (экология), космосом, социальный мир, правовой мир и политический мир.  Всё вместе должно дать понять: вечный мир – это возможное политическое будущее со всеми своими преимуществами для тех, кто станет лидером и сторонниками такого развития человечества.

Для этого республика – вне ее возможных имперских и национальных патологических воплощений – должна стать объединением граждан, в котором принципы общего установления законов отвечают принципам равенства всех граждан перед таким управляющим законом и не позволяют кому-либо превышать силу закона при условии справедливых бестоварных общинных принципов развития экономики общества, где деньги могут быть лишь некоторым дополнительным средством для полноценного обмена результатов труда на средства для жизни сверх необходимых норм потребления для благополучия общества.

В такой справедливой и социально устроенной республике должны быть не только сильные традиции презрения к тем, кто обманывает или берёт чужое, но и сами социально-экономические законы такого общества должны способствовать развитию таких традиций. А это возможно только при условии, если право на общественно необходимый труд гарантирует каждому право на нормальные социально-бытовые условия жизни по количеству и квалификации труда! Традиции могут быть подкреплены религией, ибо все основные религии мира учит не лгать и не брать чужого, в бога вы можете не верить, а вот быть честным и добросовестным – обязаны и воровство нельзя делить на материальное и нематериальное.

Нельзя подавать милостыню здоровым людям и логика проста — все должны трудиться на благо общества, чтобы иметь от общества необходимое для своей благополучной жизни! Тем же, кто действительно не может работать, каждый помогает своим честным трудом на своём рабочем месте в экономике общества, имея необходимое для своего социального благополучия, а справедливо устроенное государство на основании справедливого социально-экономического закона принятого большинством дееспособного населения честно обеспечит необходимым каждого и в первую очередь действительно нуждающихся.

Такая республика, посредством своих социально-экономических законов, намеренно лишает людей других источников дохода, оставив только тот, что вынуждает честно и добросовестно трудиться – социальные гарантии и ежемесячную зарплату по количеству и квалификации труда! Сдача в аренду недвижимости, игры на бирже, перепродажа вещей, машин и квартир в таком обществе являются противозаконными, за такие источники дохода можно получить тюремный срок и лишиться заслуженных льгот в будущем, поэтому такие действия полностью лишены смысла, что исключает коррупцию.

Да, можно признать, что честный труд на своём рабочем месте в экономике страны и справедливые социально-экономические законы не ведут к большому богатству, однако это точно гарантирует социальное благополучие для всех граждан страны и способствуют развитию добрых и справедливых традиций в обществе.

Только а странах социального благополучия возможен низкий коэффициент Джини (индекс справедливого распределения доходов и базовых средств для жизни ). Уровень жизни трудящегося населения в таких странах примерно одинаков, а разница в доходах самых богатых и самых бедных минимальна и социально справедливой свою страну делает сам народ своим организованным большинством и все гордятся тем, что живут в одной из самых социально справедливых стран мира! Честный и добросовестный труд всегда и везде заслуживает доброго отношения, а справедливость без честности и добросовестности ничто. Именно в такой республике каждый свободен выбирать — честно трудиться и иметь всё необходимое для своего счастливой и благополучной жизни, или всё время бояться быть разоблачённым в процессе своего лживого, недобросовестного и преступного бытия.

Дети должны иметь всё необходимое в силу своего несовершеннолетия и преемственности поколений как будущее население страны, имея определённые бонусы за послушание, хорошую учёбу и примерное поведение, старики как уже заслужившие своим трудом благополучную старость!

Именно такая социально обустроенная конституционная республика является предпосылкой «вечного мира», ибо социально благополучному народу воевать нет никакой необходимости.

Исследуя опыт республиканских патологий, Кант рассматривает радикальную модель такой республики.  В этой модели политические агенты не имеют такой совести, чтобы быть заинтересованными в свободе или праве жить честно. Всё, чем они руководствуются – голый рассудок и собственнический интерес к наживе.

Подданные монархий или патологических республик, где нет  свободы, справедливых законов и равенства всех перед таким законом, превращают себя в орудия войны, теряя статус человека и отчуждая себя от мирного сосуществования. Фактически в основе кантовских положений про республику и вечный мир лежит его же учение, что сбалансированная тремя конституционными принципами республика дает возможность соединять разные миры, рассудок и разум, превращая человека в гражданина, способного думать не только о себе, но и об окружающих его людях и природе.

Фактически, как было уже замечено, кантовский конституционный республиканизм – это компромисс между тем, о чем говорит его философия, и тем, о чем говорит его опыт. Вторым концептуальным компромиссом является «мировая федерация» как правовой гражданский союз народов.

Мировая федерация как союз народов – это компромисс между политическим принципом единства человечества и развитием исторического опыта. Природа человеческого разума предопределяет регулятивную цель развития человечества – мирное устройство, основанное на верховенстве социально справедливых законов и права, где соединяются не только моральное, но и политическое понятие человеческой жизни.

Но исторический опыт человечества говорит о том, что государства, особенно их властные элиты, не дадут возможности для построения мировой республики правовым образом. Поэтому Кант предлагает рассматривать глобальную федерацию как правовой союз разных республик, что совершенно допустимо и для человечества как такового, и для граждан отдельных республик, и для руководителей государств. В поддержку этого трехуровневого проекта (гражданин – отдельная республика – мировая федерация) Кант и выдвигает идею трехуровневого права (гражданского – межгосударственного – всемирно-гражданского).

Важно заметить, что оба компромиссных вывода (о конституционной республике и мировой федерации) касаются институциализированного оформления преодоления войны и установления мира. Как и Гоббс, Кант считает состояние войны «естественным состоянием» человечества».  Структурированность этого естественного состояния такова, что мир и права человека в этих условиях не могут быть реализованы. Тут, как это справедливо замечает Вольфганг Керстинг, Кант отличается от других просветителей, указывая на невозможность вывести естественные права человека и мир из военного положения.  Лишь в мирном правовом режиме легитимное насилие (и лишь против правонарушителя) может вести к реализации правового государства. В условиях же естественного состояния даже отсутствие войны не является миром.

В отличие от Гоббса и многих мыслителей времен Ренессанса и раннего Модерна, Кант не отождествляет войну с конфликтом. Противоречия между людьми существуют как в военное, так и в мирное время. Эта конфликтность человеческой природы заключается в том, что в «Трактате» (как и в «Идее всеобщей истории») получает название «противообщественной общности».  В «Идее всеобщей истории во всемирно-гражданском плане» (1784 г.) «противообщественная общность» подается как средство природы для достижения своей исторической цели, собственно, как регулятивная цель, ведущая к восстановлению устройства мирового гражданства.

«Противообщественная общность» – это понятие, которым Кант охватывает присутствие человека в пространстве и времени, общих с другими людьми. Оно непосредственно касается соприсутствия индивидов включенных в историю, где автономия морального субъекта связана с коллективной сущностью человека. «Противообщественная общность» не тождественна антагонизму – двигателю войны. Напротив, речь идет о способности человека быть сопричастным истории, в которой конфликт и противоречия индивидов могут – при условии наличия функциональной сбалансированной республики – иметь огромный творческий потенциал, двигающий человечество к его окончательной нравственной цели.

В этом аспекте кантовское понимание человеческой воли неожиданно связывается с диалектикой Гегеля, где творческий потенциал противоречий реализуется по воле народов, что не противоречит и марксистскому учению о созревании революционных процессов. У Канта мы имеем полное понимание диалектической силы противоречий в развитии общества, хотя основным для него остаётся принцип гармонии.

Что касается революции, то среди форм умолчания в трактате «К вечному миру» есть и форма революции. Для Канта революция – это момент перехода от архаического состояния войны к конституционной республике. Как точно заметил Мишель Фуко, событие революции составляет для Канта факт появления особенной атмосферы энтузиазма всех современников – все равно, принимают они участие в событиях революции или нет.  Этот особенный общественный энтузиазм – свидетельство существования общего «морального чувства», связанного с проявлением общественной природы человека, его склонности к свободе, равноправию и благополучию в республиканском устройстве.

Революция у Канта является моментом качественного перехода из состояния традиционного общества и его институционального оформления к состоянию республики, где основным фактором являются справедливые социально-экономические законы и их соблюдение, что становится впоследствии хорошей традицией и делает возможным вечный глобальный мир.

Да, революция – это не переход от формации к формации в длительном процессе исторических изменений, как у Карла Маркса и Фридриха Энгельса, не «перманентная революция» Льва Троцкого, равно как и не «пассивная революция» Антонио Грамши.  Кантовское понимание революции ближе к современной концепции перехода от социально-политических порядков закрытого типа к открытому типу, сформулированной в рамках политэкономической истории человечества Дугласа Норта, Джона Уоллиса и Барри Вайнгаста,  или «революции свободы» в терминах Ханны Арендт.  Определяющей чертой здесь является понимание революции не как растянутого во времени процесса нескончаемых изменений или откладывания реализации обещаний на недосягаемое будущее, а как акт перехода от состояния одного типа к другому, согласно исторической логике события по воле революционно настроенных народов, которые охваченны единым порывом изменить мир к лучшему.

Выводы.

Кантовское учение о вечном мире и по сегодняшний день современно. В перекличке идей «первого» и «второго» Модерна, критический пыл и прикладной потенциал мыслей Канта может быть полезен для преодоления как искушений частного исторического аргумента, который ведет как к изменению идеалов человечества, так и для предотвращения губительных для Земли практик инструментальной рациональности разных народов в развитии своих государства.

Прежде всего уроком для нас является необходимость институционального построения мира и предотвращения войн. Постсоветская эпоха была временем институциональной лени и политического инфантилизма нашего народа как в построении своего государств на основе справедливых законов, так и в оформлении принципов мирного сосуществования с разными регионами нашей планеты, хотя слова все говорили правильные. Свобода казалась неоспоримым правом, однако официально утверждённые гарантии этого права даже не были прописаны. Тезис Канта о необходимости создания хотя бы в теории «вечного мира» с соответствующей справедливой правовой инфраструктурой, получает своё кровавое подтверждения и в наше время.

Вторым уроком Канта является утверждение ценности созидания и творчества в самореализации людей, в том числе и в публичной политике. Понемногу ценности коллективного выживания оказываются в центре идеологического оформления политики как восточноевропейских, так и азиатских государств, оставив леволиберальные альтернативы социального развития невостребованными.

И немного о ценности диалога интеллектуалов и властных элит. Убожество такого общественного диалога последнего десятилетия проявило себя в почти полной идейной бессодержательности политиков, поэтому пассивность и скепсис интеллектуалов могут лишь способствовать дальнейшей архаизации разных политических структур.  Давно известно, что политическая грамотность и активность граждан – залог функциональности республики и развития справедливого гражданского общества, поэтому повышение политической грамотности и социальной активности населения в разных регионах страны и сегодня является важнейшей задачей.

Иммануил Кант «К вечному миру»