Гаолян, родственная кукурузе техническая культура, которая не употребляется человеком в пищу, а идёт лишь на винокурение и корм скоту.
Повесть Мо Яня «Красный гаолян» рассматривается по одноименному китайскому кинофильму «Красный гаолян», дебютной режиссёрской работе Чжан Имоу, относящегося к «пятому поколению» китайских кинорежиссеров. Международная премьера фильма состоялась в феврале 1988 года на Берлинском кинофестивале.
В начале 1980-х гг. в кинематографе Китая произошли важные перемены. Они были связаны с появлением плеяды молодых талантливых кинематографистов, которые получили образование уже после завершения «культурной революции». Новаторство их работ заключалось в обновлении как тематики произведений, так и художественного языка, но самым главным нововведением стало обращение к внутреннему миру человека: его чувствам, стремлениям и желаниям. Первыми заметными работами представителей этой генерации (т. н. «пятого поколения китайского кинематографа») стали такие картины как «Один и восемь» (1983), «Жёлтая земля» (1984) и «Старый колодец» (1986). Важную роль в успехе этих фильмов сыграла операторская работа выпускника Пекинской киноакадемии Чжан Имоу, который также выступил в качестве актёра в фильме «Старый колодец». Впрочем сам Имоу, к тому времени перешагнувший тридцатилетний рубеж, не чувствовал в себе призвания актёра и не желал ограничивать свой потенциал операторской работой, он мечтал создать свою собственную работу, в которой смог бы реализовать свои творческие замыслы. Работая под руководством коллег, он одновременно искал литературную основу для своей собственной картины.
Весной 1986 года, когда Чжан Имоу ещё снимался в «Старом колодце», его жена Сяо Хуа[комм. 1] показала ему третий номер «Жэньминь вэньсюэ» — ведущего литературного журнала Китая — с новой повестью молодого, но уже известного прозаика Мо Яня — «Красный гаолян». Эта работа восхитила Имоу. Позже он вспоминал:
Когда я впервые читал повесть Мо Яня, меня переполняло чувство, будто я сам стою посреди гаолянового поля и ощущаю [вокруг себя] все эти мифы-истории, мужчин-женщин, души раскрытые нараспашку, горячее возбуждение и витальную силу, которая наполняет жизнь от рождения и до смерти, радость и свободу, что просачиваются из слепого следования своим желаниям и позволяют почувствовать себя человеком[2]. <…> Внезапная жизненная сила бескрайнего гаоляна и кипящая страстью любовь на гаоляновом поле всецело захватили меня[3 1].
В августе 1986 года[3 1][3], прямо со съёмочной площадки «Старого колодца», Чжан Имоу отправился на встречу с писателем. Загорелый до черноты, в рваной рубахе и сношенных сандалиях на босу ногу, он привёл писателя в восторг. Мо Яню хватило десяти минут, чтобы поверить в творческий потенциал молодого кинематографиста и, отказав всем претендентам на экранизацию повести, он не только передал Имоу права на экранизацию, но и дал свободу для необходимых художественных переработок[3].
Режиссёр планировал воссоздать бескрайнее поле гаоляна таким, каким его изобразил Мо Ян в оригинальной повести, однако к тому времени в Китае гаолян вышел из употребления и найти засеянное поле необходимого размера было невозможно. Дикий гаолян не обладал нужным эстетическим видом. Сам Мо Янь честно признавался режиссёру, что сам никогда не встречал красный гаолян, а знаком с ним лишь по дедушкиным рассказам: «Описанный мной гаолян существовал в ту эпоху, когда жил мой дед. Я его никогда не видел. Огненный, полнолистный гаолян — это мой миф, мой сон, величественный склеп моего духа»[3].
В начале 1987 года режиссёр прибыл в уезд Гаоми провинции Шаньдун и нанял крестьян, которые должны были засадить гаоляном площадь в 200 му. Когда спустя четыре месяца режиссёр и съёмочная группа прибыли на место съёмки, то они были потрясены увиденным. Из 200 му было засажено лишь 100, и те всходы гаоляна, которые взошли, из-за изнурительной жары едва достигали колена, тогда как по замыслу главные герои должны были прятаться в гаоляне. Мо Янь вспоминал «Приехали, — подумал я. — Первый фильм Чжан Имоу, походу, будет и последним»[3]. В конечном счёте съёмочная группа при поддержке местных партийных властей смогла приобрести несколько тонн удобрений, которые вместе с начавшимся сезоном дождей позволили гаоляну к августу 1987 года вырасти в рост человека[3].
Ниже приведена наиболее содержательная рецензия на повесть Мо Яня «Красный гаолян».
Жестокий китайский феминизм
Бабушка смутно увидела перед собой новую и незнакомую широкую дорогу, а в канавах вдоль дороги скопилось прозрачное, как воздух, гаоляновое вино. По обе стороны, как и раньше, колосился скромный, но мудрый красный гаолян, в итоге реальный гаолян и гаолян из видений бабушки слились воедино, и уже не понятно было, где действительность, а где иллюзия. Бабушка испытывала одновременно ощущение зыбкости и стабильности, чёткости и расплывчатости, и погружалась в него всё глубже.
Пусть вас не введет в заблуждение слово «бабушка», речь идет о пятнадцатилетней девушке, выданной родителями за прокаженного сына владельца винокурни, но я опережаю события, пока довольно того, что девочка юна и хороша собой, а бабушкой она приходится человеку, который родится много позже описываемых событий. Герой-рассказчик «Красного гаоляна» внук Дай Фэнлянь, которая огладывает гаоляновое поле. Она только что, прямо здесь, в нескольких ли от своего спящего мертвецким сном пьяного отца, стала женщиной, и не в объятиях жуткого мужа, нет. первым и единственным возлюбленным красавицы был молодой стройный и сильный носильщик Юй (винокур Юй, бандит Юй, командир Юй, заключенный Юй — но я снова опережаю события).
У книги необычная судьба и невероятно долгий для реалий современности путь к русскоязычному читателю. Написанный в 1986, роман был экранизирован уже через год; одноименный фильм стал первым современным китайским, получившим мировое признание, но только теперь, спустя тридцать два года и через шесть лет после того, как автор был удостоен Нобелевской премии, роман вышел на русском в блистательном переводе Натальи Николаевны Власовой. Отчего так? Ну, вот, такая карма (у книг, так же, как и у людей, свой путь к сердцам читателей или к забвению), во многом повторившая судьбу автора: бурный всплеск интереса, шок, охлаждение, обвинения в грехах, диаметрально противоположных, признание.
Мо Янь фигура в современном литературном мире едва ли не самая одиозная, при том, что никаких шокирующих поступков шестидесятитрехлетний писатель не совершает, спокойно пишет свои книги и преподает. Мо Янь — псевдоним, ставший именем собственным, означает «не говори», а самое простое объяснение в том, что об этом предупреждали мальчика родители, ему было одиннадцать лет, когда началась Культурная революция и не говорить за пределами семьи ничего лишнего стало залогом выживания. Но это поверхностное объяснение, мне представляется, что корни глубже, а смысл объемнее. Мо Янь говорит о вещах, которые большинство живущих не готовы услышать: отчасти потому что они табуированны, частью оттого, что лежат вне сферы интересов обывателя; говорит языком великого романиста, но в манере весьма необычной — кровь-кишки-доброта.
Это шокирует, вызывает к жизни мощные разнонаправленные энергетические завихрения, которые клубятся вокруг романа; притяжение и отторжение; желание не слышать больше ни слова и страсть узнать, что было дальше; гадливая жалость и восхищение — эмоциональный и ментальный клубок несопоставимых вещей. И если вы думаете, что «ругать Нобеля» — это чисто российская сетевая забава, то в случае Мо Яня вы глубоко ошибаетесь, став лауреатом награды он подвергся такому количеству нападок и обвинений со стороны таких важных персон и в таком диапазоне, что диву даешься, и не знаешь, кого слушать. В недостаточно четкой социальной позиции, в лояльности к кровавому режиму, в непростительном легкомыслии при разговоре о трагических вещах, в излишней откровенности, в том, что личная дружба с членом Нобелевского комитета помогла получить премию — наконец. Сам писатель выбрал в отношении нападок наиболее конструктивную позицию — писать, «вы найдете все, что мне нужно сказать, в моих работах. Слова уносятся ветром, написанное вечно».
Итак, «Красный гаолян», семейная сага в современной классификации, но в советское время бытовало более емкое определение «судьба семьи в судьбе страны», охватывает временной промежуток с 1923 по 1976, хотя большая часть событий приходится на двадцатые-тридцатые, юность и начальная пора зрелости бабушек и дедушек героя-рассказчика. Мо Янь. к слову, является основоположником уникального литературного стиля галлюцинаторного реализма, соединяющего предания, историю и современность. Довольно точное, хотя и минимальное представление о нем можно получить уже из эпиграфа: красиво, необычно, многословно, чувственно, в высшей степени антропоморфично. От себя добавлю еще — предельно жестоко.
Живописание всех органических проявлений и состояний у Мо Яня наводят на мысли о патологии (в этом его тоже часто обвиняют ученые мужи и жены). Герои беспрестанно испражняются, испускают газы, блюют, кашляют, отхаркивая мокроту, мочатся, давят вшей и гной из воспалившихся ран, кровоточат, объедаются, упиваются допьяну, страдают от похмелья, от голода. жажды, мучаются несварением, переносят с место на место трупы. Со всем сопутствующим спектром обонятельных ощущений, которые автор передает с чувственной осязаемостью; зловоние льется на читателя со страниц романа, смешиваясь с терпко-сладким ароматом гаолянового вина, а самое удивительное, что именно он остается послевкусием книги. Ты дочитала и отложила, и вся кровь, грязь. слизь, гной, дерьмо — все ушло в землю, напитавшую красный гаолян, из которого приготовили вино — пей его, похмелья не будет.
Вебинар состоится 2 декабря 2022 года. Ведущая Наталья Иванова.
Зарегистрируйтесь для участия в вебинаре, заполнив следующую форму и оплатив участие. Обязательны для заполнения только поля Имя и E-mail.
Емейл в форме оплаты в форме регистрации должны совпадать. После оплаты и проверки администратором на этот емейл вам будет выслана ссылка для участия в вебинаре.
Оплатить Яндекс.Деньгами или банковской картой можно в форме ниже: