«Дон Кихот» — балет по роману Мигеля Сервантеса «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» (исп: El ingenioso hidalgo don Quijote de la Mancha). Наиболее известна постановка балетмейстера Александра Горского на музыку композитора Людвига Минкуса. В дальнейшем свои редакции этого балета, значительно отличающиеся от первоначальной версии, создавали другие хореографы, в частности Алексей Ратманский и Борис Эйфман.
Кроме того, в период с 1740 по 1965 год балеты с названием «Дон Кихот», или схожим, создавались и другими композиторами и балетмейстерами на другую музыку под разными названиями: «Don Quichotte», «Don Quixotte», «Свадьбы Гамаша», «Дон Кихот и Санчо Панса», «Дон Кихот Ламанческий», «Портрет Дон Кихота».
Музыка Л. Минкуса была написана для постановки балета «Дон Кихот» в московском Большом театре балетмейстером Мариусом Петипа. Первое представление состоялось 14 декабря 1869 года в Большом театре.
В романе Сервантеса образ печального рыцаря Дон Кихота, готового на любые подвиги и благородные поступки, является основой сюжета. В балете Дон Кихот является второстепенным персонажем, а сюжет сосредотачивается на любовной истории Китри и Базиля, исполняющих свои вариации на городской площади. Опытный капельмейстер Людвиг Минкус был отличным знатоком балетного ремесла, его признавали балетным композитором. Его искрящаяся, как шампанское музыка радовала слух и заставляла пускаться в пляс. Петипа подхватил такое настроение, материалиазовав эту жизнерадостность во множестве испанских и цыганских (La gitane, Gitano) танцев, подлинные названия которых — шика, морена и зингара. В классическом балете это была их стилизация, танцы болеро и танец Эспады — это «испанистые», а не испанские танцы.
В 1871 году М.Петипа создает новую редакцию спектакля для сцены петербургского Большого театра. В 1887 году новую редакцию по спектаклю Петипа для московского Большого театра ставит А.Н.Богданов. Однако решающим в судьбе балета оказывается постановка московского Большого театра 1900 года — спектакль в своей редакции ставит балетмейстер Александр Горский, который уже в 1902 году переносит его в Мариинский театр. К имеющейся музыке Минкуса Горский добавляет отдельные номера на музыку Э. Направника и А.Симона. В дальнейшем «Дон Кихот» еще не раз «обогатится» новыми танцами и новой музыкой (B. Желобинского, В. П. Соловьёва-Седого),но музыка Минкуса,как и схема спектакля Петипа,останется прежней.
Дошедшие до нас отрывки «Сатирикона» на века упрочили позиции античной сатиры, породив термин «раблезианский юмор» или «раблезианство». Франсуа Рабле, здраво оценив свои физические возможности при описании пиршества в доме Трималхиона, выводит главными действующими героями двух добродушных великанов Гаргантюа и Пантагрюэля, предающихся чревоугодию с таким же энтузиазмом.
Эта «приземленная» точка зрения заставляет в прагматичном русле задуматься будущих «героев», столь ли уж нужны их подвиги народу, упивающемуся описанием чужих пиров и неумеренного обжорства? Не являются ли они такой же борьбой Дон Кихота с ветряными мельницами из одноименного романа Мигеля де Сервантеса Сааведры?
Роман Сервантеса о Дон Кихоте вполне эпичен по складу, повествуя о странствия героя… от таверны к таверне. Его спутника Санчо Пансу вполне можно охарактеризовать в качестве «яркого представителя» того самого народа, об освобождении которого от разного рода чудовищ так печется главный герой. Но, конечно, не конкретно о судьбе своего верного оруженосца, которого забавляет и даже умиляет непрактичность хозяина. Как любой представитель народа, Санчо куда более опечален недостатком провизии и бытовых удобств в их совместных приключениях на пути к славе.
…И слава тоже торопится к герою, судя по поэтическим посвящениям Дон Кихоту, написанным некими вымышленными поэтами, в которых современники узнавали тех, кого пародировал Сервантес.
РЫЦАРЬ ФЕБА ДОН КИХОТУ ЛАМАНЧСКОМУ
сонет
Учтивейший и лучший из людей!
Твой добрый меч разил врагов так рьяно,
Что, хоть с тобой мы одного чекана,
Ты стал, испанский Феб, меня славней.
Сокровища и власть своих царей
Восточные мне предлагали страны,
Но все отверг я ради Кларидьяны,
Чей дивный лик сиял зари светлей.
Когда я буйствовал в разлуке с нею,
Передо мною даже ад дрожал,
Страшась, чтоб там я всех не покалечил.
Ты ж, Дон Кихот, любовью к Дульсинее
И сам себе бессмертие стяжал,
И ту, кому служил, увековечил.СОЛИСДАН ДОН КИХОТУ ЛАМАНЧСКОМУ
[Мигель де Сервантес Сааведра «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский»]
сонет
Хоть с головой, сеньор мой Дон Кихот,
У вас от чтенья вздорных книг неладно,
Никто на свете дерзко и злорадно
В поступке низком вас не упрекнет.
Деяньям славным вы забыли счет,
С неправдою сражаясь беспощадно,
За что порой вас колотил изрядно
Различный подлый и трусливый сброд.
И если Дульсинея, ваша дама,
За верность вас не наградила все ж
И прогнала с поспешностью обидной,
Утешьтесь мыслью, что она упряма,
Что Санчо Панса в сводники негож.
А сами вы — любовник незавидный.Мениппейская сатура этих посвящений дает широкий диапазон «общественного мнения» и позволяет сделать заключение, что даже высокая страсть Дон Кихота воспринимается далеко неоднозначно, не говоря о его свершениях.
…Литература, как верный спутник человека, отражает мысли и чувства людей, их нелегкую жизнь на обочине «героев нашего времени», чьи «подвиги» иногда не только не имеют практического смысла, но заставляют тревожиться, чтобы наши «герои» сами себе не навредили «освободительной борьбой».
Литература вне всяких «исторических преобразований» легко выявляет, кому хорошо во всех «общественных формациях», независимо от отношений «орудий труда к средствам производства», ведь попутно человечество вынуждено кормить множество «вольноотпущенников», желающих съесть за один вечер то, что не съедают другие за всю жизнь.
Только литература в самых циничных рассуждениях погрязших в пороках персонажах дает тот нравственный выбор, который не в состоянии дать тонны нравоучительных клинописей. Вместе с тем, литература позволяет каждому осуществить мечту о подвигах и славе, о захватывающих приключениях, просто потому, что ее читатель… изначально нравственный человек, по своей природе не склонный к злу, но способный его совершать под дурным
влиянием. Литература может быть оценена лишь людьми, способными сделать выбор между добром и злом. Она создается лишь в твердой уверенности, что в каждом из нас непременно победят лучшие качества. В противном случае нет надобности трудиться и над сюжетом, оскольку в голове человека безнравственного, неспособного верно определить свою сторону, перемешаются и герои мифов, как в голове вольноотпущенника Трималхиона.Нравственность, в конечном счете, это личный выбор человека, его собственное определение своего пути. Прямые назидания или навязываемые идеологии – лишь сковывают этот выбор, а значит, не помогают, а мешают развитию человеческой души. Оно происходит один на один, в соприкосновении с настоящей литературой, способной переродить пафос эпического жанра в неудержимый юмор Мениппейской сатуры.
В задачу литературы не может входить «беспощадное бичевание порока» или «разоблачение всего общества». Литература – не палач, а главный предмет ее искусства – человек во всей сложности и неоднозначности своей природы. Литература, как остроумный собеседник на случайном пиру, может и развлечь и подыграть, но не оставит душу в смятении, «поставив вопросы перед всем обществом», — а честно ответит на самые сложные вопросы, которые ставит перед нами сама жизнь.
…Сцена погони Медного всадника за несчастным героем, не выдержавшим свалившихся на него жизненных невзгод, превысившим его человеческий ресурс, — явно навеяна сценой сражения Дон Кихота с ветряными мельницами. Но если в романе Сервантеса эта сцена становится нарицательной, выявляя полную оторванность Дон Кихота от реальности, то в случае столкновения с Медным всадником все гораздо прозаичнее и страшнее. Дон Кихот – это герой, не знающий, куда в реальной жизни направить свои лучшие чувства и мысли. А, может быть, делающий вид, что не понимает этого, превращая саму свою жизнь в аллегорию, пытаясь соответствовать главному герою эпического повествования. Дон Кихот – обычный человек, решивший стать вровень с теми, чья жизнь для него стала примером настолько, что н слился с любимыми персонажами в своем сознании, а окружающие представляются ему аналогичными персонажами прочитанных книг.
Борьба с ветряными мельницами, описанная Сервантесом, заключает в себе понятный сарказм не только для его современников. Дон Кихот сталкивается с силами, олицетворяющими то, что превышает возможности обычного человека, но с которыми вовсе не следует бороться таким образом. Ведь сами по себе ветряные мельницы выполняют определенную функцию, а если они с ней не справляются, то необходимо наладить их работу другим способом. Сарказм писателя в отношении своего героя заключается в том, что Дон Кихот, в отличие от своего верного оруженосца, понятия не имеет, для какой цели ветряные мельницы сооружались вообще. Но он считает, что они вполне могут ему пригодиться для того, чтобы снискать себе славу эпического героя.
Ветряные мельницы — не только отражение природной стихии, но, прежде всего, государственной власти. Ведь не зря оборот «борьба с ветряными мельницами» используется в качестве определения предрешенного результата любого противостояния отнюдь не слепой природной стихи, а вполне определенным людям, облеченным властью, противостоять которым обычный человек может лишь, будучи столь же неадекватным, как Дон Кихот.
Медный всадник представляется сошедшему с ума герою поэмы Пушкина – в виде своеобразной ветряной мельницы, победить которую невозможно. Он спасается бегством от разъяренного всадника, но острота конфликта в том, что герой Пушкина имел совершенно другие планы на будущее. Это не Дон Кихот, возомнивший себя героем эпоса, это Санчо Панса, решивший прожить жизнь достойно, вовсе не желая бороться с ветряными мельницами. И вся его уничтоженная жизнь, его попранное право на счастье – совершенно иначе высвечивает огромную пропасть между современным эпическим героем, непременно вершащим судьбы множества своих маленьких, но отнюдь не «ничтожных» оруженосцев, — и обычным человеком, который хочет жить, любить и быть счастливым.
И, как мы понимаем, ни один современный эпический герой не способен совершить ни один их своих подвигов без поддержки своих верных оруженосцев. С романа Сервантеса нравственность намеренно нелепого и смешного эпического героя, в «подвигах» которого современники безошибочно угадывали «эпохальные» свершения сильных мира сего, — в том, как герой воспринимает участливую жалость «обычного человека», его житейскую мудрость, его неоценимую помощь.
Безответственность Дон Кихота по отношению к своему верному оруженосцу граничит с крайней безнравственностью. Он не думает, как и когда то сможет отдохнуть, набраться сил, как после «подвигов» хозяина к нему станут относиться окружающие. Хотя мы понимаем, насколько мудрее и практичнее своего хозяина Санчо Панса, мы воспринимаем его образ сквозь призму мутноватого взора Дон Кихота Ламанчского. И с этой точки зрения, Санчо Панса «несет бред», все время думает о еде и довольстве, не испытывает никакого желания
принимать участия в «подвигах» хозяина, считая их… бесполезными. И мало кто понимает, что нравственность для Сервантеса заключается в «возвеличивании» эпического героя, а в практической пользе его подвигов.Мы имеем за плечами ХХ век, где войны, гуманитарные катастрофы и чьи-то частные противостояния ветряным мельницам распространились, в первую очередь, на самых беззащитных. Поэтому нам уже сложно воспринимать гуманистический смысл романа Сервантеса, после почти вековой идеологической обработки, будто народ должен с легкостью отбросить свои исконные интересы и участвовать в чьей-то борьбе с ветряными мельницами, а затем безропотно переживать «переходные периоды», устраиваемые Дон Кихотами без царя в голове, полностью оторвавшимися от реальной жизни, решившие сотворить из нее очередной миф.
Вебинар проводит 4 октября 2024 г. в 20:00 (время московское) Ирина Дедюхова.
Зарегистрируйтесь для участия в вебинаре, оплатив участие.
Укажите емейл в комментарии на странице. После оплаты и проверки администратором на этот емейл вам будет выслана ссылка для участия в вебинаре.
Оплатить Яндекс.Деньгами или банковской картой можно в форме ниже: