«Хочу проверить, насколько танец может передавать историю»
Большой театр готовит балетную «Бурю»
4 июля на Новой сцене Большого театра состоится мировая премьера балета Юрия Красавина «Буря». Двухактный спектакль по пьесе Шекспира поставил Вячеслав Самодуров. О ее трактовке, персонажах, о труппе Большого, особенностях хореографии и спорах с композитором Вячеслава Самодурова расспросила Татьяна Кузнецова.
Вячеслав Самодуров. Фото: Евгений Разумный, Коммерсантъ
— Почему для постановки вы выбрали такую сложную пьесу Шекспира? «Буря» даже в кино и драматическом театре редко удается. А тут — балет, особо не пофилософствуешь.
— Так моя интуиция сработала. Мне нравится Шекспир, поэтому я целенаправленно искал сюжет среди его пьес. И мне показалось, что именно «Буря» может сохранить смысл, если из нее убрать слова и оставить только пластику. Линия Просперо тут одна из главных. Может, вообще все, что происходит,— его фантазии. Мне кажется, что «Буря» возможна в балете еще и потому, что в ней конфликт цивилизации и природы поставлен достаточно остро. А тело человека и есть природа. Не хотелось бы, чтобы зритель во время спектакля думал: вот это люди, это звери, это духи. Я решил все это смешать, сделать историю более сложной.
— Как смешать? Дух Ариэль ведь должен отличаться от звероподобного Калибана, а Просперо — от них обоих.
— Да, но в моменты ярости Просперо похож на Калибана, в нем проявляется что-то низменное. А Ариэль пробуждает в нем лучшие человеческие качества. В итоге весь балет вертится вокруг Просперо. У него и самая сложная актерская история, и трудные пластические задачи, и попрыгать-повертеться придется. Но для меня танец не разделяется на пантомиму, актерскую игру, вариации. Танец — нечто симбиотическое. Вот почему мне захотелось сделать сюжетный балет: чтобы проверить, насколько танец может передавать историю. Впрочем, и сюжетность не самое главное, ведь сюжет может быть и эмоцией. Для меня история начинается, когда люди из точки А переходят в точку Б. Я, разумеется, имею в виду не пространственно-географические перемещения. Но либретто «Бури» я все-таки написал.
— Можно ли будет понять без либретто, что происходит на сцене?
— Думаю, вы сами ответите на этот вопрос на премьере. Балет большой, мы все еще его собираем из разных частей.
— И что мы увидим на сцене? Костюмы, декорации будут?
— Костюмы делает Игорь Чапурин, они прекрасные, тонкие, секси. Шекспировскую эпоху мы немножко вспоминаем, но в ней не живем. А Алексей Кондратьев сделал классную декорацию: павильон, некое замкнутое пространство, в котором все мы существуем. Вообще для меня шекспировский остров — это проекция сознания Просперо.
— Кому же из артистов Большого вы доверили такую важную роль?
— Денису Савину, Семену Чудину.
— А кто у вас Калибан? Полузверь или все-таки человек? А Ариэль — мужчина или женщина?
— Калибан — одна из самых интересных фигур в спектакле. Для меня это человек природы, несчастный человек, его злость мотивирована, я к нему отношусь с сочувствием. Калибанами у меня будут Никита Капустин и Игорь Горелкин, Ариэль — Слава Лопатин и Марк Чино. И еще я очень благодарен Маргарите Шрайнер и Алексею Путинцеву, моим Миранде и Фердинанду, за то, что они были со мной в зале от начала до конца постановки. Если бы не они, спектакля бы просто не было. В других составах танцуют Анастасия Сташкевич и Владислав Лантратов, Ксения Жиганшина, Дмитрий Смилевски, Даниил Потапцев.
— Но это же большой спектакль? Там ведь не только главные роли, но и кордебалет есть?
— Спектакль двухактный. Музыки где-то на час двадцать пять, и, соответственно, много текста — у меня есть склонность довольно плотно нашпиговывать музыку движением. Большой ли это спектакль? У меня девять пар кордебалета и три пары солистов. Для меня это много, потому что у них насыщенный сложный танец — мне неинтересно использовать людей в качестве антуража. Для меня кордебалет — самоценная структура, тем более что в Большом театре много хороших артистов на всех уровнях иерархии, и мне хотелось воспользоваться их возможностями.
— Музыку «Бури» написал Юрий Красавин, которого обожают наши хореографы. В этом сезоне вышли сразу две его «Пиковые дамы» — его собственная в Нижнем Новгороде и по Чайковскому в Большом. За что его так любят? Вы, в частности?
— Скажу банальность — он хороший композитор. Его музыка очень танцевальная. Не дансантная — обслуживающая, а именно танцевальная. Эта музыка диктует. В ней есть динамика. И она очень интересно выстроена ритмически, а для меня ритмическая структура — основная. То, что заставляет мои часы тикать.
— У вас были споры, недопонимания, просьбы дописать или убавить?
— Да, и очень много, особенно тяжело нам дался первый акт. Потому что Юра писал его сразу после той самой «Пиковой дамы», которую он делал для Большого театра на темы Чайковского, и музыка получилась, на мой вкус, излишне сентиментальная и романтическая. В итоге Юра переписал первый акт, за что я ему очень благодарен. А потом мы нашли точки соприкосновения и выяснили, кто и что подразумевает под теми или иными словами. Вот что такое любовь? Как объяснить, каким должен быть дуэт? Когда мы начали работать, Юра спрашивал: «Это Чайковский, Стравинский или еще что-то?» Я говорю: «Для меня в какой-то момент это просто Филип Гласс».
— И что получилось? Гласс или Стравинский?
— Там получилось все. Я очень доволен, что у солистов три дуэта и все они совершенно разные. Благодаря Юриной музыке.
— Вам только что исполнилось 50 лет. Обычно к этому возрасту хореографы выдыхаются, а у вас, наоборот, вспышка активности. На прошедшей «Золотой маске» были представлены целых три ваших балета. Хоть и одноактных. Открылось второе дыхание?
— Не готов подводить итоги, мне это в принципе не интересно. Мне интересно ставить. Вот вы сказали: «Буря» — сложная пьеса. Ну, понятно, многие говорили, что я самоубийца. Но мне нравится в работе риск. Если каждый раз ставить перед собой новую задачу, не будешь стагнировать.
— Вы ставите повсюду. Екатеринбург, Петербург, Пермь, Москва. Где артисты лучше вас понимают? В каком городе легче работать? Кто точнее воспроизводит вашу хореографию?
— Как много вопросов в одном. Мне везет: меня приглашают в такие театры, где люди хотят экспериментировать. Поэтому я везде чувствую себя комфортно, не стесняю себя сложностью текста и всегда ставлю то, что мне хочется. Мне интересно прийти в труппу и завоевать сердца, мозги, тела артистов.
— И все же у вас был период стагнации: в 2018–2021 годах, будучи худруком Екатеринбургского балета, вы практически ничего не ставили. А после ухода с должности — как прорвало. Что, худрук и хореограф — две вещи несовместные?
— Нет, я бы не сказал. Я был худруком с 2011 года и ставил довольно много. Театр — классная штука, и я очень благодарен Екатеринбургу за все, что мне там удалось сделать. Но театр — это не только стабильность, но и рутина. И через десять лет работы худруком я понял, что мне уже неинтересно, кто каким лебедем стоит и в какой линии. А если у тебя нет интереса к работе, то лучше ее не делать. Я по своему складу все-таки проектный человек. Меня будоражит ощущение, что ты ходишь по лезвию бритвы. Это пробуждает активность, заставляет концентрироваться, бросаться на амбразуру, а потом с облегчением выдыхать и какое-то время ничего не делать.
— А как после Лондона вы оказались в Екатеринбурге? Все-таки из Мариинского театра вы уехали довольно рано, в 26 лет, три года танцевали в Амстердаме, потом семь лет были премьером Ковент-Гардена, да и ставить начали именно там — на своих коллег-артистов…
— Мне в тот момент хотелось руководить именно труппой. И как раз поступило предложение из Екатеринбурга. Все советовали соглашаться. Говорили: «Ты без опыта работы не сможешь получить труппу здесь. Поезжай, попробуй. Екатеринбург достаточно далеко. Если у тебя ничего не выйдет, никто об этом не узнает. А если получится, сделай так, чтобы об этом узнали все». Я и поехал. Вначале было тяжело, каждые две недели собирал чемодан. А потом появилось ощущение, что этот поезд пошел. Я втянулся, работа меня очень заводила. Мне нравилась эта комбинация: быть и хореографом, и худруком. Мне казалось, собрать сильную труппу — большое дело.
— Пермь объявила о вашей будущей «Снегурочке» на музыку Владимира Раннева. А что еще у вас в следующем сезоне?
— У меня три постановки. А кто еще объявил планы? Никто? Тогда промолчу. Все-таки у театров право «первой ночи».
— Есть ли у вас какой-то замысел, который пока невозможно воплотить? Технически, материально или артистов подходящих нет.
— Знаете, работа хореографа — это, в конце концов, просто работа. Я к ней отношусь функционально. Как вы заметили, у меня достаточно активная постановочная жизнь, и я просто не успеваю придумывать что-то сверх того, чем занимаюсь в данный момент. Скорее, я озабочен тем, чтобы не тиражировать себя. Конечно, от себя не уйдешь. Но мне все-таки хотелось бы делать вещи непохожие. Вот это для меня и есть вызов.
Из чувства мести: почему в Большом театре кипят шекспировские страсти
«Буря» (Фото Елены Фетисовой / Большой театр)В Большом театре прошла мировая премьера балета Юрия Красавина «Буря». В новой постановке по пьесе Уильяма Шекспира, вновь вместе с хореографом Вячеславом Самодуровым, композитор размышляет о человеческой природе. Музыкальный критик Марина Гайкович рассказывает, чем удался новый балет и почему таких премьер зрители, возможно, еще долго не увидят на сцене Большого
«Буря» Юрия Красавина — возможно, последняя подобного статуса работа Большого театра в обозримом будущем. Известный по Мариинскому театру стиль работы нового директора Валерия Гергиева с глубиной планирования в несколько дней не вяжется с подготовкой мировых премьер, хотя московская публика за последние несколько десятилетий привыкла к балетным новинкам, каждая из которых сулила открытия — хореографа ли, композитора, артистов.
Запустил этот процесс еще директор Анатолий Иксанов. Жаль, что за 10 лет работы директора Владимира Урина так не повезло опере: но он планировал восполнить и эту лакуну. В сезоне 2024/2025 планировалась премьера оперы Ильи Демуцкого «Блистающий мир», которая теперь, скорее всего, не состоится.
«Буря» (Фото Елены Фетисовой·Большой театр)
Композитор Демуцкий появился в Большом как автор балета «Герой нашего времени», «подвинув» Юрия Красавина: партитура, как говорят, была написана, но режиссер Кирилл Серебренников хотел работать только с Демуцким. Так что уже третий спектакль Красавина в Большом — это своего рода восстановление справедливости: «Танцемания» была феерической фантазией в хореографии Вячеслава Самодурова, «Пиковая дама» в постановке Юрия Посохова — музыкальным анекдотом по Чайковскому и, наконец, шекспировский сюжет — «Буря», снова с Самодуровым.
Если учесть, что все это случилось в очень короткое время, а к постановкам в Большом еще нужно прибавить мировую премьеру еще одной «Пиковой дамы» (уже в Нижнем Новгороде), для которой Красавин написал совершенно другой текст, петербургский композитор выходит в абсолютные лидеры в музыкальном театре. И не напрасно — Красавин идеально чувствует дансантность, природу танца, готов к диалогу с хореографом, внимая его пожеланиям, но не слепо следуя им. Его партитуры пластичны, они легки, даже полетны, стремительны, изобретательны и доставляют удовольствие сами по себе. А еще в них часто есть «приветы» (их еще называют «пасхалки») знатокам музыкальной литературы, когда те или иные знаковые, знаменитые темы причудливо пересочинены.
Разгадывать эти ребусы — удовольствие. И «Буря» не исключение. Ее начальный эпизод — рекомпозиция финала Семнадцатой бетховенской сонаты («Буря» — ее подзаголовок), где печально кружащаяся главная тема, по которой сразу и узнают эту музыку, становится подголоском, выводя на первый план тему побочную. Красавин, которому, по его признанию, пришлось привыкать, что главная пара в трактовке Самодурова не Миранда и Фердинанд, а Просперо и Ариэль, переписал по просьбе хореографа весь первый акт, очевидно, чтобы снизить лирический накал.
Но бетховенскую музыку отстоял. Лирику, разумеется, тоже, и именно в моменты появления любовной пары. Композитор делает упор на «прописку» пьесы — английскую музыку — совмещая ее и с жанрами клавесинной пьесы, и с ритмическими структурами старинных английских танцев. Так, один из заколдованных героев бросается помимо воли танцевать жигу, а Миранда в первой сцене изображает домашнее музицирование на клавесине, пытаясь привлечь внимание отца фальшивыми нотами и игрой локтями и ладонями.
Самодуров работает в «Буре» со своим постоянным сценографом Алексеем Кондратьевым, и в оформлении сразу узнается его стиль — структурный (ячейки с загорающимися в них лампочками, симметрично или нет повторяющиеся элементы) и очень эмоциональный, как бы парадоксально это ни звучало. По словам Кондратьева, он интерпретировал сюжет картины «Среди волн» Айвазовского (стихия, без кораблей и людей) и абстракции Джексона Поллока. Стильные, они создают идеальную атмосферу для танца.
А танец — стихия Самодурова — чем ближе к финалу, тем больше захватывает пространство. Хореограф не так часто работает с сюжетными историями, все его «Золотые маски» (а Самодуров, если не абсолютный чемпион, то в пятерке лидеров точно) получены за постановки без нарратива. Впрочем, о «Буре» хореограф в интервью в буклете спектакля говорит как о «кубике Рубика, где все грани, сюжетные линии, одинаково важны», а большой танцевальный спектакль он рассматривает как некую сложную форму, «где смешаны доля абстракции, доля психологизма, моменты, где время останавливается и просто течет танец вместе с музыкой». Спрессовав сюжетный код в первые полтора действия, во второй половине он все больше отдается чистому и восхитительному танцу.
Самодуров говорит и о том, что фокусируется на вопросах природы власти и милосердия. И шире — на природе мести, человека как создания природы (образ Калибана-дикаря, ведомого животными инстинктами), то есть его самого в целом. Поэтому в центре его вселенной и находится пара Просперо и Ариэля. Человека и духа, жаждущего свободы (снова юмор Красавина — Ариэль по воле мага выполняет задания под так называемые упражнения Ганона для начинающих пианистов).
«Буря» (Фото Елены Фетисовой·Большой театр)
Просперо — партия, которую танцуют известные именно драматическим дарованием Денис Савин и Семен Чудин, строится на их актерской виртуозности. Показать смятение через скупые жесты или остервенение через застывшие (но выразительные) позы — такое под силу придумать и показать незаурядным артистам. Облаченный в роскошный фиолетовый плащ Просперо показывается на сцене: и вдруг рукава и полы взлетают, обнажая испещренное рунами тело. В финале слуги будут смывать эти знаки, вместе с ними уходят и магический способности.
Просперо, простивший врагов, добровольно простившийся с дочерью, даровавший свободу Ариэлю и отпустивший свои защитные способности, обессиленный, остается на острове один. Рядом с ним — лишь Калибан, но вряд ли можно сказать, что они вместе, вдвоем. Впереди у каждого своя неизвестность.
5 июля 2024, 16:57
«Буря» и овации: балет по Шекспиру — одна из лучших постановок сезона
Премьерный показ собрал аншлаг и удостоился 13-минутных аплодисментов
Мировая премьера балета «Буря» по одноименной пьесе Уильяма Шекспира состоялась на Новой сцене Большого театра и стала финальным аккордом завершающегося театрального сезона. Это третья постановка хореографа Вячеслава Самодурова в ГАБТ — и опять большой успех. Билеты на премьерные показы закончились еще накануне, у перекупщиков они начинаются от 30 тыс., но и те в дефиците. Почему балетная «Буря» в Большом — одна из лучших постановок в сезоне, — в материале «Известий».
Мглою небо кроет
Оваций в 13 минут удостоились артисты Большого театра. Вечером 4 июля они выходили не на один, и не на два поклона. Новая интерпретация — премьерная во всех смыслах: до этого в России балеты по «Буре» не ставили. Премьерные показы новой постановки проходят с 4 по 7 июля при полном аншлаге. К вечеру четверга, когда состоялся первый показ, на официальном сайте ГАБТ купить билет уже не представлялось возможным на все предстоящие дни. Закончились они и у перекупщиков — самые настойчивые зрители могут найти лишь парочку мест на обочине партера, цены начинаются от 30 тыс. рублей.«Бурю» называют завещанием Шекспира. При всей загадочности и сложности в адаптации (неудачных попыток больше, чем достойных) она остается одним из самых популярных произведений в мировом театре. В России «Бурь» насчитывается с десяток, но в классической драматической форме. Первая прогремела еще в 1821 году в Александринском театре, самые же известные постановки были в Театре на Малой Бронной (роль Просперо стала одной из последних для Льва Дурова), Театре имени Комиссаржевской и Et Cetera. В Большом театре «Бурю» давали почти 200 лет назад: премьера первой постановки, которая включала в себя музыкальный пролог из произведений Луиджи Керубини и Даниэля Штейбельта в аранжировке Катерино Кавоса, состоялась здесь в 1827 году.
Ажиотаж по поводу новой постановки закономерен: над «Бурей» работал сильнейший театральный тандем. Трехкратного обладателя премии «Золотая маска» Вячеслава Самодурова можно назвать одним из самых успешных современных российских хореографов. «Буря» — его третий опыт в Большом театре. В 2016 году он выпустил здесь «Ундину», а в 2022-м «выстрелила» его одноактовая «Танцемания». С инициативой поставить «Бурю» Самодуров выступил лично: после балета «Ромео и Джульетта» в Екатеринбургском театре в 2017 году хореограф снова захотел вернуться в мир Шекспира. «Буря», по его словам, обладает нужной пропорцией метафизики и быта, трагедии и комедии.
Спустя 26 лет балетная труппа главного театра Санкт-Петербурга приехала с гастролями в Москву
Соавтором Самодурова стал композитор Юрий Красавин. Для него «Буря» — уже третья мировая премьера в текущем театральном сезоне, причем две состоялись в Большом. В декабре 2023-го здесь вышла «Пиковая дама» Юрия Посохова, «Буря» — вторая.Музыка Красавина — одна из главных удач балета Самодурова. По признанию композитора, над балетной партитурой «Бури» он работал около года, порой ожесточенно споря с постановщиком. Для Красавина ведущая тема в «Буре» — романтическая, для балетного интеллектуала Самодурова — первостепенный посыл, что человек — это мера всего. Первый подчинился второму, а сентиментальное проиграло внутреннему конфликту Просперо, столкновению цивилизации и природы.
— Наверное, хорошо, что «Бурь» в балете не так много, поэтому сейчас я работал с чистого листа. Мы знаем интерпретации этой пьесы в кино, также есть спектакли, снятые на пленку. Было интересно всё это собирать, но у нас пластический театр, поэтому такие вещи не могут быть заимствованы напрямую, — сказал Самодуров на пресс-конференции в преддверии премьеры.
Все бесы здесь
Спектакль открывается мужским моряцким хором, озвучивающим мысли главного героя. Вскоре его сменит хоровод духов на острове. Но всё внимание — на Просперо в исполнении Дениса Савина, одетого в развевающийся фиолетовый балахон. У танцора типичная для хореографии Самодурова пластика. Напряженный, точный, подчиняющий себе всё и всех. Его дочь Миранда (Маргарита Шрайнер) — не больше, чем его марионетка.При этом Просперо Савина больше похож на татуированного рокера, чем на свергнутого старого волшебника. А где-то и вовсе на своего антагониста Калибана (Игорь Горелкин). Калибан, по версии Самодурова, — герой не комический, а трагический, правда, содержательно раскрытый не до конца. Движения танцоров сложные, но при этом кажутся невесомыми. Динамичная хореография сменяет одну сцену за другой: полтора часа балета проходят незаметно.
Самодуров и Красавин создали совершенно оригинальное произведение, авторское, но с явно ощущаемым присутствием шекспировского духа. Хотя формально отсылают к нему лишь несколько костюмов, созданных художником Игорем Чапуриным. Ему потребовались тысячи эскизов, чтобы найти нужные образы. К слову, Чапурин — это первый российский фэшн-дизайнер, которого Большой театр удостоил права создать сценическое оформление и костюмы к балетным спектаклям.
Остров на Новой сцене ГАБТ — это проекция сознания Просперо. Но всё же либретто к «Буре» (лучше после знакомства с оригиналом) к прочтению обязательно, тем более что хореограф написал его сам. Сценография в постановке минималистическая, декораций почти нет. За их созданием стоит Алексей Кондратьев — драматический художник, преподававший в школе-студии МХАТ. В Большом театре он дебютировал в 2022-м в качестве художника-сценографа «Танцемании».
Волшебный остров, созданный Кондратьевым к «Буре», лишен отсылок к природным реалиям. Вдохновляясь работами Ивана Айвазовского и Джексона Поллока, художник заполнил пространство сцены металлическими серыми волнами и такими же серыми абстрактными панелями с иллюминаторами, напоминающими глаза — на острове Просперо спрятаться невозможно. Ад пуст, все бесы здесь!
Очевидно, что после этого триумфа сотрудничество Самодурова с ГАБТ продолжится, хотя сам хореограф пока о конкретных планах не говорит. На ближайший год он свой график работы сформировал, но есть ли там постановки в главном театре страны, пока неизвестно.
Вебинар состоится 21 февраля 2025 г. в 20:00 (время московское) ведущие Ирина Дедюхова и Наталья Иванова.
Для участия в вебинаре — оплатите февральский абонемент. Если делаете это впервые, укажите свой мейл, по которому будете получать ссылки на платформу и записи вебинаров.
Оплатить Яндекс.Деньгами или банковской картой можно в форме ниже:
